В настоящее время Евгений Касперский является одним из ведущих мировых специалистов в сфере борьбы с киберпреступностью. Его называют грозой компьютерных хакеров, а также «человеком, ежедневно спасающим мир». В рейтинге самых богатых и влиятельных людей России для него всегда «забронировано» отдельное место. Но что представляет собою жизнь и судьба этого человека?

Ответ на этот вопрос известен лишь единицам. Евгений Касперский остается для многих человеком-загадкой. Его имя (а точнее его фамилия) четко ассоциируется с комплексом разработанных им компьютерных программ. Но что нам известно о нем как о человеке? Собрать все достоверные факты из жизни Евгения Касперского мы постараемся сегодня в рамках данной статьи.

Происхождение Евгения Касперского

Евгений появился на свет в Новороссийске и стал единственным ребенком в своей семье. Его отец работал инженером на кирпичном заводе, а мама занимала там же пост архивного работника. Во многом именно она предопределила всю дальнейшую судьбу будущего известного программиста. Как вспоминает сам Касперский: «Моя мама в свое время быстро подметила, что я люблю математику. И много книжек по математике мне подсовывала». Несколькими годами позже именно она отвела сына в факультативную физико-математическую школу, а затем (после переезда в Подмосковье) – в физико-математический интернат при Московском государственном университете. Тут будущий программист постигал азы практических наук, а также занимался самовоспитанием. Своеобразным результатом всего этого стало поступление в Институт криптографии, связи и информатики при военной академии КГБ. Окончив учебу, Касперский отправился служить. Несколько лет спустя он вернется домой в чине старшего лейтенанта.

«Главный герой» Евгений Касперский

Первые шаги в сфере программирования

Как утверждает официальная биография Евгения Касперского, изучение компьютерных вирусов программист начал в 1989 году. Именно в этот период у известного ныне программиста появился первый персональный компьютер. Однако в скором времени выяснилось, что ПК заражен. Стоит отметить, что в тот период компьютерные вирусы еще были большой редкостью. Кроме того, в большинстве своем они были весьма примитивны. Поэтому справиться с ними было не так сложно.

«Я вылечил свой компьютер – не помню уже какой программой», - вспоминает Касперский. – «Но один вирус сохранил на дискете. Мне было любопытно, как же он работает». Как позднее выяснилось, этим вирусом оказалась программа «Cascade 1704». Разобравшись с ее устройством,

Касперский написал собственную утилиту, предназначенную для ее лечения. Как отмечает сам программист, все это делалось исключительно из любопытства. Однако в НИИ Генштаба ВВС, заинтересовались спонтанной разработкой.

Некоторое время спустя в кабинете Касперского появился один из его тогдашних коллег и принес на дискете еще один вирус, предложив программисту написать программу для его устранения. «Я с ним разобрался. Мне стало интересно – и понеслось, поехало», - вспоминал Евгений много лет спустя.

В 1991 году будущий известный программист поступил на работу в Центр информационных технологий «КАМИ», в котором вместе с группой коллег продолжил работу над рядом антивирусных программ. В этой организации Евгений Валентинович проработает до 1997 года. Одним из результатов его работы станет знаменитый Антивирус Касперского.

Признание и дальнейшая карьера Касперского

В скором времени разработанная Касперским программа по защите компьютера от вирусов стала одной из самых популярных в России и странах СНГ. Критики отмечали высокий уровень защиты, а покупатели из различных компаний охотно устанавливали новинку на свои компьютеры. Вскоре Евгений Касперский начал работу над рядом новых версий программы, которые также ждал большой успех.

В скором времени «Лаборатория Касперского», основанная в 1997 году небольшой группой единомышленников, превратилась в крупную компанию с головным офисом в Москве и представительствами в различных уголках мира. В настоящий момент Касперский является одним из ведущих мировых экспертов в сфере защиты от вирусных программ. Он является автором огромного количества статей и публикаций, посвященных проблеме компьютерной вирусологии.

Кроме того, Евгений регулярно выступает на различного рода конференциях и семинарах в России и за рубежом, рассказывая слушателям о различных нюансах противостояния кибератакам. Лаборатория Касперского сотрудничает со многими крупными мировыми компаниями, а также оказывает информационную поддержку американским, бразильскими, польскими, израильским и российским спецслужбам. Оборот компании по некоторым данным составляет более 650 миллионов долларов в год.

В 2012 году Лаборатория Касперского объединяла более двух с половиной тысяч сотрудников. За свою работу Евгений Валентинович был удостоен множества престижных премий, в том числе Государственной премии РФ (2009) и премии Рунета (2010). В 2012 году американское издание Foreign Policy поместило его на сороковое место в рейтинге наиболее заметных мыслителей года.

Кто такой Касперский?

Личная жизнь Евгения Касперского

Легендарный борец с киберпреступностью был женат дважды. От первого брака с Натальей Касперской (бизнесвумен и соучредителем «Лаборатории Касперского») у него есть двое детей. Старший сын Максим является студентом географического факультета МГУ, а младший – Иван - учится там же, но уже на отделении вычислительной математики и кибернетики.

С бывшей женой Евгений Касперский поддерживает дружеские и доверительные отношения. Вплоть до 2012 года бывшие супруги оставались коллегами и партнерами по бизнесу.

О второй жене программиста известно лишь то, что с ней Касперский познакомился на одном из горнолыжных курортов.

Похищение сына Касперского

В апреле 2011 года младший сын миллионера был похищен злоумышленниками возле одной из станций московского метро. Злоумышленники требовали за его жизнь 3 миллиона евро, однако в конечном итоге получили лишь внушительные тюремные сроки. После пяти дней заключения Иван был вызволен из плена сотрудниками правоохранительных органов Москвы.

Наталья Ивановна, как появился холдинг InfoWatch?

Компания InfoWatch была создана в декабре 2003 года как дочерняя компания «Лаборатории Касперского». Изначальная задача - защита предприятия от утечек.

«Лаборатория Касперского» только приобрела технологию «Антиспам», и мы решили, что хорошо было бы использовать её каким-то другим способом. Если мы можем фильтровать информацию, которая входит в компанию, почему бы не попытаться фильтровать ее на выходе. В этом заключалась основная идея.

Получается, технологическое решение появилось раньше, чем был придуман продукт. Мы пошли от технологии, что вообще-то, с точки зрения маркетинга, не верно, но в данном случае получилось так.

И InfoWatch начал разработку. Очень долгое время он был внутри «Лаборатории Касперского».

Почему выделили в отдельный бренд?

У нас было два соображения: первое - мы не знали, насколько хорошо этот продукт зайдет, как будет воспринят; и было опасение о том, что тематика защиты от внутренних угроз и то, что мы что-то блокируем и смотрим у сотрудников, может быть воспринято негативно и плохо отразится на нашем антивирусном бренде.

И надо понимать, что рынка DLP (Data Leak Prevention), то есть рынка защиты от утечек информации, на тот момент не существовало. Он не был выделен, не был сегментирован, аналитики его не рассматривали отдельно. Мы не знали, как этот продукт пойдет, и что с ним случится, поэтому сделали отдельный бренд.

А потом уже, где-то в 2007 году, когда мы окончательно рассорились с Касперским и делили бизнес, то я забрала себе InfoWatch, он забрал себе «Лабораторию Касперского».

InfoWatch инвестирует в команды, которые к вам приходят, или новые проекты рождаются изнутри?

По-разному. Парочка проектов родилась изнутри холдинга, а несколько компаний к нам пришли сами. Довольно много проектов мне просто присылают, чтобы я их посмотрела.

Когда я только получила много денег и считала, что раз у меня их очень много, то я должна во все инвестировать, то вскоре заметила, что деньги при такой стратегии очень быстро заканчиваются, а результат не получается.

Поэтому моя попытка стать венчурным инвестором не увенчалась успехом, и я опять сосредоточилась на информационной безопасности. И сейчас всё, что есть в группе компаний InfoWatch, - это информационная безопасность.

По сути, у нас два больших направления: первое - это защита от внутренних угроз, и там у нас три продукта; второе направление - защита от целевых атак, там у нас сейчас тоже три продукта. То есть бизнес довольно симметричный. В идеале хочется построить такую компанию, которая бы защищала предприятия от всех видов угроз, чтобы ни к кому не надо было ходить.

Если у меня есть идея какого-то проекта в сфере безопасности, как мне к вам пробраться?

Пишите в почту, и всё.

Вы раскрываете показатели выручки, публично оцениваете свое место на рынке?

Мы раскрывали показатели выручки, да. Мы это делаем раз в год - перенесли окончание года с декабря на апрель, потому что просто не успевали посчитать бюджет. У нас основная выручка приходится на конец года. Такова специфика корпоративного рынка.

И за прошлый финансовый год мы заработали 831 млн рублей.

Вам помог опыт в «Лаборатории Касперского» при развитии нового бизнеса?

И да, и нет. Конечно, то, что уже был опыт успешного бизнеса, рождает некую уверенность в своих собственных силах. Потому что иначе я бы бросила ещё десять лет назад. Но все остальное - совершенно другое. Другой сегмент, соответственно, другой подход.

В «Лаборатории» у нас были партнерские продажи, в основном, канальные. Здесь это не работает совершенно, и мы очень долго и мучительно подбираемся к тому, чтобы всё-таки переложить основное на партнеров.

Кроме того, сделки совершаются очень долго, это длительный sales-цикл. С антивирусом было не так. Антивирус продается просто: человек принимает решение и тут же платит. Потому что это, в основном, либо сам пользователь, либо мелкий бизнес. Здесь же можно по полгода ждать. Это, конечно, очень тяжело.

С точки зрения территориального развития тоже: все мои представления о том, как надо развивать территориальные рынки, оказались в InfoWatch неэффективны.

Почему?

Это совершенно другой бизнес. Здесь у нас энтерпрайз, и все идет довольно медленно. В «Лаборатории» мы находили правильного партнера, и партнер начинал продавать. А здесь партнер даже не успевает дождаться первых результатов и бросает.

Получается, что мы остаемся у разбитого корыта, мы не можем через партнеров запустить международную сеть. Поэтому здесь мы выработали другой подход: сажаем агентов, наших собственных сотрудников, которые нам приводят и партнеров, и клиентов, и потом они этих клиентов уже на месте обрабатывают. И в помощь даем технаря, который делает установку. Технарей мы сами обучаем. Потому что обучить партнеров, как выяснилось, невозможно. Слишком сложная система - даже не сам продукт сложный, а подход.

Дело в том, что антивирус ловит внешние угрозы, которые для всех одинаковы. Есть какой-нибудь вирус Duqu - он и есть вирус Duqu, с ним всё понятно. Мы же занимаемся анализом содержания. Мы должны понимать, что для конкретной компании важно. А это значит, что в одном случае в данной компании будет важно одно, в другом - другое. И это первый очень серьезный барьер.

Второй барьер: как правило, в компаниях не распределена информация - конфиденциальная и неконфиденциальная. И цикл «зарождения» и «умирания» конфиденциальной информации не описан. Мало где существует так называемый режим коммерческой тайны. Это значит, что надо приходить, объяснять, рассказывать… И мы, по сути, наполовину занимаемся консультационной работой. Это у нас называется условным этапом Pre-DLP. И если этого этапа не делать, то вообще все усилия по внедрению DLP довольно бессмысленны.

Потому что если ты не знаешь, что ты ловишь, то ты этого не поймаешь. Вот в этом проблема DLP, и поэтому есть компании, которые заявляют: «Вот, мы делаем для среднего и малого бизнеса софт! У нас он легкий, простой! Сейчас внедрим, и он у вас всё поймает!» Сразу возникает вопрос: что «всё»? И на этом, собственно, спотыкается большинство вендоров, потому что, по факту, выясняется, что они ловят там либо не то, либо не ловят вообще. И то, и другое не очень хорошо. Получается, что продукт бессмысленный. А нам-то хочется, чтобы это было осмысленно, и именно поэтому мы никак не можем выйти в сегмент мелких компаний или даже средних.

Мы уже работаем со средними компаниями, но это компании в размере хотя бы 300-400 рабочих станций, что для России, безусловно, мелкой компанией не является.

Как вообще ваш рынок в России устроен? Сколько у вас значимых конкурентов, кто они?

Мы старательно рекламировали защиту от утечек и много вложили в пиар и просвещение рынка. Конференцию собственную сделали, ресурс - он называется «DLP-Эксперт». Сейчас мы его переименовали в BISA - Business Information Security Association .

Экспертное сообщество организовали. Прям вот реально вложились в это дело. И это привлекло не только клиентов, которые, в конце концов, всё-таки стали покупать, но и конкурентов. Поэтому Россия, как ни странно, по числу DLP-вендоров абсолютный лидер в мире.

Ничего себе.

Нигде такого количества DLP-вендоров, как в России, нет. Даже в Америке. Вот в Америке есть McAfee, Symantec, Websense - три. А у нас есть «Джет», Zecurion, InfoWatch, FalconGaze, «МФИ Софт» - вот, пять. Представляете, пять вендоров! При том что рынок - он маленький. Реально - российский рынок, по нашим оценкам в прошлом году, достигает где-то 80 млн долларов. Он действительно маленький, и вот на этом маленьком рынке все борются. InfoWatch завоевал где-то полрынка, примерно. В энтерпрайз-сегменте у нас побольше. В сегменте среднего бизнеса - поменьше. И все.

Если у вас половина рынка, то в течение года-двух кто-то из ваших конкурентов, которых вы перечислили, может к вам подобраться близко?

Скорее нет, чем да.

То есть вы никого не боитесь.

Из этих конкурентов два, я так понимаю, норовят закрыться, а два - так, ни шатко, ни валко. Хотя вот сейчас «Джет» начал развивать свою «дочку», вывели её в отдельную компанию. Может, что-то у них получится. До этого они мало интересовались рынком.

Сейчас, правда, и рынок вырос за последний год процентов на 35. Поэтому все так слегка оживились. При таком росте рынка, в принципе, можно позволить себе иметь дочернюю компанию.

В чем ваша роль заключается в компании? Вы занимаетесь оперативным управлением или больше решаете стратегические вопросы?

Я сейчас меньше занимаюсь оперативным управлением. В основном - да, стратегия. Ведение бюджета, споры о продуктах. Как ни странно, руковожу продуктовой разработкой. Это в моем ведении находится. А для всего остального оперативного управления у нас есть исполнительный директор. Причем это и по группе компаний тоже. Поскольку компаний довольно много, то я везде где-то сверху. В некоторые компании я вовлекаюсь больше: в те компании, которые никак не могут выйти на прибыльность или имеют какие-то проблемы. В некоторые не вовлекаюсь почти совсем.

Моя мечта - чтобы оно само все росло, а я бы сидела и сажала цветочки где-нибудь на даче.

Да, всем так хочется. Можете рассказать, как ваш рабочий день строится? Как он выглядит?

Я приезжаю часам к 12 на работу. Потому что я типичная сова. У меня, в основном, встречи. Каждый час, примерно, встреча. Час-полтора. Вечер я, часов с 7-8, уделяю фоллоу-апам на эти встречи. Отвечаю на почту. Где-то с 9 я с работы ухожу; и с утра тоже читаю почту, чтобы что-то ответить. До приезда в офис.

Расскажите про «Крибрум» немного: как он появился, откуда, как зародился? Что из себя представляет?

Да, действительно. Мы решили, что за свои деньги это все сложно делать, задачи всё-таки рискованные, и надо привлечь государственную помощь. Тем более, что дают же гранты в «Сколково».

Ситуация какая: бывают утечки, когда, например, взял сотрудник и за чашкой чая разгласил кому не следует важную корпоративную тайну. А тот, кому не следует, положил её в интернет, и всё…

Отследить это по электронным каналам никак невозможно, потому что это общение «человек-человек», оно минует компьютерный интерфейс. Но можно отследить это уже по публикациям, как-то попытаться минимизировать ущерб для предприятия - например, блокировать. Сейчас же пытаются ввести «закон о забвении»? Если введут, то тогда можно будет использовать законодательные меры на эту тему.

А если не введут, то, в любом случае, можно сделать какой-то «damage control» до того, как ситуация уже выйдет из-под контроля. И хотя бы об этом знать раньше, чем журналисты начнут названивать. Проще говоря, узнать об этом вечером и успеть за ночь разработать стратегию: что мы отвечаем журналистам.

Потребность такая есть. Соцсети - это огромная вещь, и здесь не понятно, что искать. В случае с системой DLP формат утечки понятный - мы определяем заранее конфиденциальную информацию, и мы ее ищем. Здесь же она может быть выражена совершенно иными словами, любым способом, и переврано, и как-то иначе подано. Это значит, что уровень лингвистики должен быть выше, чем для стандартного DLP. Поэтому мы разрабатываем через «Крибрум» - они более продвинуты с точки зрения внутренней лингвистики.

А мы чуть-чуть попроще лингвистику используем, потому что для наших целей важна скорость внутри корпорации. И про точность здесь тоже понятно, есть слово «конфиденциально», и оно ловится везде, в любых форматах. Для этого особой лингвистики-то не нужно.

Понятно, что у нас всё равно есть лингвистический модуль, и мы можем ловить и более сложные конструкции, но в социальных сетях это может преобразовываться в какую-то другую историю. То есть там лингвистическая задача довольно серьезная. Поэтому это исследовательская работа, и мы решили, что надо нам попросить помощи.

Я же тоже член грантового комитета, и я там сидела высокомерно и принимала решения. А тут мы сами прошли этот путь. Кстати, там же интересная система: они выгоняют человека, у которого есть конфликт интересов.

Причем ты можешь и сам заявлять конфликт интересов, и они сами могут его устанавливать. В нашем случае это все прозрачно, потому что мою фамилию просто пишут и говорят: «Все, Наталья Ивановна, сейчас будем рассматривать ваш вопрос». И мне не присылают на анализ никаких материалов. То есть я не знаю ничего и нахожусь в такой же позиции, как и обычные соискатели. Я не знаю, кто анализировал наши материалы. Я не могу пойти и что-нибудь ему сделать. И меня к тому же выгоняют, и я никак не могу участвовать. Я прихожу, и мне говорят: «Ну, вот. Приняли ваш грант». Или не приняли.

Поэтому там, с этой точки зрения, все очень грамотно. Система, видимо, с Запада откуда-то позаимствована.

Раньше я участвовала в федерально-целевой программе по исследованиям и разработкам, которые Министерство образования ведет постоянно, но это была программа до 2013-го года, в 2013-м году она закончилась, и я, собственно, в 2013-м году уже оттуда ушла. Я представляла группу по информационным технологиям.

И эта схема там не была отработана совсем, поэтому члены рабочей группы пропихивали свои проекты, как только могли. Мне-то было очень стыдно, я думала: «Как же я буду пропихивать свой проект?»

А здесь совершенно все прозрачно, поэтому, с этой точки зрения, не вызывает никаких трудностей.

Недавно в «Сколково» был Startup Village, и вы участвовали в жюри. Как вы оцениваете проекты, которые увидели? Есть там какие-то «звездочки», которые в будущем выстрелят, или совсем всё грустно?

Вы знаете, я сидела уже в финальном жюри. Смотрела проекты по безопасности - их, кстати, не очень много было в этом году почему-то. Даже, кстати, проект, который выиграл первый приз, тоже в сфере безопасности - система, которая реагирует на открывание дверей, окон и прочего.

Безусловно, хорошие проекты есть. Их довольно мало. Проблема в том, что среди проектов, которые были представлены на Startup Village, были проекты, которым по 5-7 лет, и у которых оборот 60 млн в год. Это не совсем стартап.

Хорошие, да, классные, действительно собственные разработки, все замечательно, но всё-таки. Нельзя же ставить в один ряд цыплят и каких-нибудь здоровых коршунов. Потому что коршун, понятное дело, цыпленка всегда заклюет. У цыпленка не останется шансов. В этом смысле мне не очень понравился конкурс. Мне кажется, на входе надо такие проекты отбирать. Среди финальных проектов таких была добрая четверть, наверное, или треть.

У вас, кстати, не сложилось ощущение, что в России венчурный рынок, рынок стартапов немного умирает?

Знаете, я хочу сказать, что не только в России. На самом деле, единственная страна, где модель венчурного капитализма успешна, это Соединенные Штаты. По большому счету, нигде, ни в каких других странах, эта модель так и не взлетела. Посмотрите на Европу. Вы много знаете европейских стартапов?

Пару-тройку.

И я тоже пару-тройку знаю. Не сотни. Вот в Германии у нас две компании, и мы туда довольно часто летаем. Там нет никакой надежды на то, что можно сделать какую-то маленькую компанию и к тебе сразу прибегут венчурные капиталисты.

Там тоже есть и капиталисты, и эта система, но она не работает. Потому что слишком много сложностей и с регистрацией компании, и налогами душить начинают уже с 10 человек, а с 50 ты должен завести профсоюз. Это что такое вообще? Профсоюз - в стартапе?

Надо понимать, что модель такого венчурного инвестирования работает в Штатах. В Штатах как-то эту модель осилили. А есть модель, например, совершенно противоположная - когда крупные корпорации создают у себя инновации, типа Samsung. Это вообще восточная модель. Япония по такому принципу развивается, Корея. У них же нет там никаких стартапов вообще.

И есть что-то между: ни нашим, ни вашим - чуть-чуть стартапов, и корпорации что-то генерируют. Весь остальной мир так непонятно живет. Уровень выживаемости стартапов крайне низкий. Это даже не один к десяти. Это, на самом деле, один к двадцати, тридцати. Вот в таких маленьких, самых начальных компаниях реальная выживаемость крайне низкая.

Когда компания как-то встала на ноги и хоть что-то начала зарабатывать, уровень выживаемости становится один к десяти. Поэтому венчурные капиталисты, например, не инвестируют ни в какие стартапы вообще. Венчурные капиталисты инвестируют в растущие компании, в компании, которые уже стоят на ногах, которым нужно немножко денег на развитие. Тогда у них есть шанс, что им эти деньги вернут. В стартапы кто инвестирует? Три F: Fools, Friends и Family. Никакие капиталисты не инвестируют, потому что это никогда не окупается вообще.

Вот на раунд B можно привлечь рискованных капиталистов, которые вкладывают деньги, есть такие фонды, действительно. Но они все убыточны. Даже если внимательно на статистику посмотреть, то они все убыточны. Они не могут вернуть деньги. А все эти венчурные капиталисты, которые зарабатывают деньги, зарабатывают их не на серии B. Они зарабатывают на уже более высоких стадиях, вроде как у «Лаборатории Касперского».

Вот за нами гонялись.

Пока «Лаборатория Касперского» была маленькой, я ходила по рынку и просила хоть сколько-то денег. Так на меня даже смотреть не хотели. Как только «Лаборатория Касперского» встала на ноги, за нами начали бегать инвесторы.

То есть инвесторы начинают бегать, как ни странно, тогда, когда тебе деньги уже не нужны. Вот в чем парадокс всего этого дела.

Когда тебе деньги нужны, они, может быть, тебе даже их дадут, но они тебе выкрутят руки, заберут у тебя контроль, потом придут, как медведь в посудную лавку, начнут говорить, что надо делать, и всё. И тем самым тебя этим же загубят.

На самом деле, это крайне вредная вещь, и когда меня спрашивают, как надо привлечь инвестора, я говорю: если у вас есть возможность его не привлекать, то не привлекайте.

Если у вас есть хоть какой-то шанс выжить, то не привлекайте инвестора, ни в коем случае. Это будет самое лучшее, что вы можете сделать для себя.

Вот «Крибрум», например, очень нагрузочная технология. Это большая технология, тяжелая. Она сродни поисковику, и она инвестиционно емкая. «Крибруму» пять лет уже почти, но там горизонт прибыльности пока не обозначился. Когда же мы выйдем на какую-то прибыльность? Ну, надо иметь глубокий карман, задерживать дыхание.

В России есть такие структуры, как «Сколково» и ФРИИ - они разве не могут помочь вырастить какой-то венчурный рынок?

Единственный, кто может помочь вырастить, - это государство.

В Штатах тоже, прежде чем Кремниевая долина созрела, её же построили. А построили её на государственные деньги. Так что там тоже нельзя сказать, что это все были частные инвестиции. Поэтому то, что государство инвестирует, - это очень-очень правильно. И наличие этих всех фондов: ФРИИ (Фонд развития интернет-инициатив), Сколково, РФПИ (Российский Фонд прямых инвестиций), Роскоминвест - это замечательно. И надо инвестировать, инвестировать, инвестировать. Это правильная модель, на самом деле, когда государство помогает. Потому что ресурсоемкие проекты невозможно вытащить из своего кармана. Ты не знаешь, как там будет с прибылью. А с другой стороны, технологии-то стране нужны.

У «Сколково», в частности, сложился не очень приятный имидж. Как вы считаете, он с годами меняется в лучшую сторону или нет?

Мне кажется, что «Сколково» как раз - очень приличная организация, и я что-то ничего плохого не слышала. Может быть, не знаю, я не читаю соцсети. Мне кажется, что они довольно правильно организовали модель, и в этом смысле к ним претензий меньше, чем к кому бы то ни было. Потому что понятно, что на все фонды, в общем, бочку катят. Когда ты не получаешь денег, то кажется, что все остальные получили незаконно. Поэтому таких жалобщиков довольно много.

Но я не знаю, как бороться с этими проблемами. Мне кажется, что дело в менталитете скорее, чем конкретно в «Сколково».

Я читал недавно, что InfoWatch ищет $30 млн для развития в Азии. Эта история как-то развивается?

Да, сейчас разговариваем с неким фондом. Надеюсь, что разовьется.

А что именно вы планируете делать в Азии?

Не только в Азии, на самом деле. Мы ищем средства и для развития технологий. Нет сил все это финансировать из своего кармана.

Что касается, собственно, развития InfoWatch - мы работаем на рынке Ближнего Востока, где-то лет пять назад начали. Малайзия - года три назад, Шри-Ланка – в прошлом году, Индонезия, и вот сейчас Южная Америка.

Модель у нас примерно такая: мы находим агента в регионе, он начинает бегать, искать сделки, и подтаскивает партнеров. Мы обучаем технарей партнера, потом, если пойдут какие-то сделки, мы уже сажаем технаря, чтобы он мог делать непосредственно внедрение, рассказывать клиенту, как надо правильно внедрять DLP, и что они должны сделать у себя, поменять, чтобы DLP правильно внедрить.

Как вы относитесь к закону о «праве на забвение»?

Я понимаю, откуда этот закон взялся. Понятно, что депутатам хотелось бы почистить все за собой. Есть там какая-то группа лиц, которая бы хотела как-то интернет исправить. Поэтому, я думаю, что закон, конечно, будет принят.

Надо это делать или не надо? Я не думаю, что даже если такой закон будет принят, то провайдеры все начнут за собой уничтожать - просто потому, что это очень неразумно.

Но из данных можно извлечь много всяких полезных вещей, и они, конечно, пытаются их извлекать, поэтому и уничтожать данные, я думаю, никто не будет.

Единственное, за что можно бороться, это то, чтобы эти данные блокировались и не выдавались к выдаче. Сейчас речь, я так понимаю, об этом и идет, чтобы данные блокировались из выдачи. Это, в принципе, разумно. Потому что у нас были случаи, когда к нам приходили клиенты, плакали о том, что произошла какая-то утечка, и хотели любым способом замазать все, что к этой утечке относится - а у них нет никакой возможности. Если бы такая возможность законодательная была бы, то это, в принципе, правильно. Не все, что есть в интернете, хорошее.

Биография добавлена: 10 Декабря 2015г.

Наталья Ивановна Касперская (5 февраля 1966, Москва) - генеральный директор InfoWatch, соучредитель «Лаборатории Касперского». С октября 2006 г. (и до 2012) она и её бывший муж Евгений Касперский владели 60 процентами компании.

Биография

Родилась в Москве 5 февраля 1966 года. Окончила Московский институт электронного машиностроения по специальности «Прикладная математика» в 1989 году. Получила степень бакалавра Открытого Университета Великобритании.

В 1994 году пришла на работу в НТЦ «КАМИ», в качестве продавца программных продуктов, спустя некоторое время возглавила антивирусный проект «AVP», с развитием которого началась история «Лаборатории Касперского». Объём продаж «AVP» в то время составлял $200 в месяц.

В 1997 году стала сооснователем компании «Лаборатория Касперского». Была руководителем компании около 15 лет. «Лаборатория Касперского» за это время стала одним из лидеров международного рынка систем компьютерной безопасности с большим оборотом денежных средств.

В 2004 году на базе «Лаборатории Касперского» Наталья основала новую компанию, занимающуюся разработкой средств защиты корпоративной конфиденциальной информации от внутренних угроз (DLP-систем). Решения, разработанные компанией InfoWatch, распространяются как в России так и за рубежом.

Летом 2007 года Наталья Ивановна была избрана на пост председателя совета директоров «Лаборатории Касперского».

С 2007 года заняла пост генерального директора компании InfoWatch.

В апреле 2008 года была выбрана членом правления Российско-германской внешнеторговой палаты.

В 2010 году заняла 2-е место в номинации «Информационные технологии» рейтинга высших руководителей по версии газеты «Коммерсантъ».

В июле 2011 года вышла из совета директоров «Лаборатории Касперского». В 2013 году в СМИ появилась информация о том, что Наталья Касперская стала совладелицей немецкой антивирусной компании G Data и будет заниматься дистрибуцией продукции этого вендора в России. Однако позже в интервью «Континент Сибирь» она отметила, что сторонам не удалось прийти к компромиссу.

В 2013 году Наталья Касперская инвестировала в российский стартап Taiga, вошедший в состав Группы компаний InfoWatch. Taiga разрабатывает инновационную систему защиты мобильных устройств от слежения и хищения информации.

Наталья Касперская является лауреатом многочисленных престижных международных премий в области информационных технологий:

· Лауреат престижной международной премии «Russian Business Leader of the Year» за заслуги в области развития российской ИТ-индустрии по версии Horasis, the Global visions community.

· Номинант британского издания BRIC Magazine на звание cамой влиятельной персоны России в первом квартале 2015 года за вклад в развитие ИТ-индустрии.

Семья

В 1998 году развелась, второй муж - бизнесмен Игорь Ашманов. Мать пятерых детей: от первого брака - Максим (р.1989) и Иван (р.1991), от второго - Александра (р.2005), Мария (р.2009) и Варвара (р.2012).

Наталья Касперская - фото

Появилась на свет 5 февраля 1966 года в Москве. В детстве Наталья благоволила животным и мечтала стать ветеринаром, но с химией в школе категорически не складывалось. Зато с математикой все было в полном порядке, да и родители - мама, инженер-конструктор, и физико-математический папа-кандидат - пророчили Наталье большое будущее на технической стезе. Еще до поступления в институт Наталья проявила себя лидером - занималась активной пионерской и общественной деятельностью.

Послушав родителей, Касперская поступила на специальность «Прикладная математика» Московского института электронного машиностроения. В 1989 году она получила диплом. Впоследствии она обрела степень бакалавра Открытого Университета Великобритании по специальности «Бизнес».

До того как заняться продажами и менеджментом, Наталья несколько лет проработала в Центральном научно-конструкторском бюро Москвы рядовым научным сотрудником. Еще студенткой она познакомилась с талантливым программистом Евгением Касперским, и когда в 1994 году появилась возможность перейти работать в Научно-технический центр «Ками» - тот, где начинал свою карьеру Евгений, - Касперская воспользовалась возможностью. В «Ками» она занялась непривычной для себя деятельностью. Первое время Наталья работала менеджером по продажам отдела компьютерной техники, но уже скоро ее перевели управлять отделом антивирусных разработок, где трудился над AVP Евгений Касперский.

К 1997 году - когда антивирусный продукт Касперского начал продаваться, а дела в НТЦ «Ками» совсем уж захирели - Наталья подняла вопрос об отделении и создании своей компании. Евгений Касперский сначала ворчал и не хотел никаких перемен - дескать, только помешает работе над проектом. Но Наталья мужа все-таки уговорила.

В 1997 году появилась компания «Лаборатория Касперского». Евгений поступил согласно принципу «идея … инициатора» - бросил на Касперскую всю организационную ответственность и вернулся к разработке ПО. Вначале Наталье Касперской приходилось тяжко. Но она справилась. А в 1998 году ей на помощь пришли нанятые технический, коммерческий и финансовый директора.

В 1998 году семья Натальи и Евгения развалилась под давлением повседневных дрязг. На компанию это видимым образом не повлияло. До 2007 года руководство и ответственность за активность «Лаборатории Касперского» на рынке лежали главным образом на плечах генерального директора Натальи Касперской. В 2007-ом ее как крупного акционера избрали на пост главы совета директоров, тогда как место генерального директора занял Евгений.

В 2004 году, параллельно с работой в «Лаборатории», Наталья начала развивать еще одно направление деятельности - разработку систем защиты данных в корпоративных интранет-сетях (DLP-систем). Через 3 года Касперская заняла пост генерального директора основанной ею компании InfoWatch - разработчика и распространителя подобных систем. Сегодня эта компания имеет огромный потенциал для экспансии на западные рынки. В России InfoWatch стала первой в своей области.

В России успешную деятельность Натальи Касперской отметили в 2008 году. Ее определили на 4-ое место в топ-10 самых успешных бизнесвумен страны. К этому времени у Натальи уже было множество наград от зарубежных IT-изданий. В этом же году Касперскую избрали членом Российско-германской внешнеторговой палаты. Кстати, в 2010-ом Наталья Касперская получила второе место среди лучших топ-менеджеров IT-отрасли России.

В бизнесе Наталья ценит командный труд. Как руководитель она умеет прислушиваться к мнению специалистов, прежде чем совершать необдуманные поступки. В то же время она не приемлет всяческие тимбилдинги и прочую навеянную из-за границы «ерунду». Работа с российскими программистами требует совершенно другого подхода, и Касперская это осознает. В «Лаборатории» разработчиков никогда не отчитывали за опоздания, но свою часть дела они должны были выполнить вовремя.

В браке с Евгением Касперским Наталья стала матерью двоих детей. После развода начала жить с видным IT-деятелем Игорем Ашмановым. К 2011 году она стала матерью еще двоих детей. Последней родилась дочь Маша в марте 2009 года. За месяц до этого поклонники «Антивируса Касперского» презентовали Наталье шуточный список возможных имен для ребенка, каждое из которых каким-то образом относилось к антивирусной области.

Наталья Касперская хорошо знает два иностранных языка - немецкий и английский. В отпуск часто ездит на горнолыжные курорты, увлекается туризмом и путешествиями. Наталья хорошо играет на гитаре.

Олег Анисимов, вице-президент ТКС-банка:

Здравствуйте, уважаемые господа! Сегодня у нас в гостях первая леди информационного и интеллектуального бизнеса России, совладелица компании «Лаборатория Касперского» и InfoWatch, Наталья Касперская. Здравствуйте, Наталья! Очень приятно вас видеть!

Наталья Касперская, председатель Совета директоров «Лаборатории Касперского»:

Здравствуйте! И мне очень приятно, вы меня так представили «первая леди», а вы как считаете?

Олег Анисимов:

Я считаю, что вы действительно «первая леди» по интеллектуальному бизнесу. Потому что я не могу назвать, допустим, development высокоинтеллектуальным бизнесом, у нас там есть, конечно, свои леди.

Наталья Касперская:

Хорошо, договорились!

Олег Анисимов:

Как вы разрываетесь между двумя компаниями? У вас есть доля в «Лаборатории Касперского» и должность председателя совета директоров и есть InfoWatch, где вы генеральный директор. Как вы это совмещаете?

Наталья Касперская:

Сейчас я больше занимаюсь InfoWatch, в InfoWatch у меня все-таки операционное управление. В «лаборатории» должность председателя Совета директоров подразумевает собрания, организовывать какие-то стратегические сессии и т.д., т.е. это в меньшей степени операционная деятельность, поэтому я «лабораторией сейчас занимаюсь в меньшей степени. А InfoWatch отнимает больше времени, потому что InfoWatch – это еще и растущая компания, требует много внимания к себе, она пока небольшая. Я тоже из нее хочу вырастить большой бизнес.

Олег Тиньков, бизнесмен [ lj user = olegtinkov ]:

Т.е. вы в «Лаборатории» просто со стороны акционеров? Потому что Олег сказал слово «доля», мне это очень резануло ухо, это как-то…

Олег Анисимов:

У каждого акционера есть доля

Олег Тиньков:

Для меня «доля» - это сразу какие-то воровские понятия

Олег Анисимов:

А для меня «доля» - это нормальное понятие, «акционерная доля».

Олег Тиньков:

Кстати, какова доля? Хочется узнать сразу про долю.

Наталья Касперская:

Меньше 30%

Олег Тиньков:

Это огромная доля у такой компании, которая по прессе, я могу ссылаться на газету «Коммерсант», отказалась от проведения очередного частичного размещения акций и оценка была около миллиарда и выше. Т.е. это хорошая доля.

Наталья Касперская:

Оценки нормальные сейчас, да, но…

Олег Тиньков:

Вы подтверждаете эти оценки?

Наталья Касперская:

Я думаю, что больше могли бы заработать

Олег Анисимов:

Я видел оценку в 2 миллиарда за «Лабораторию».

Олег Тиньков:

Почему люди не продают? Вот я не понимал Варданяна, когда ему предлагали за «Тройку» 2 миллиарда

Наталья Касперская:

Вы бы Касперскому этот вопрос задали, он же у вас был.

Олег Тиньков:

Я не понимал Стивена Дженинса, когда продавали за 2 миллиарда, Рустама Тарико, которому 4 предлагали. Где они сейчас все? Два миллиарда долларов! Да я бы завтра продал! Вам как акционеру вопрос: зачем не продать?

Наталья Касперская:

Это вопрос к Касперскому на самом деле

Олег Тиньков:

Нет, но вы же можете продать свою долю там, я так понимаю

Наталья Касперская:

Это отдельная история. Вообще мы хотели изначально привлекать инвестиции, для того чтобы уравновешивать компанию, и потом выводить ее на IPO. Но потом как-то вся эта тема замылилась и кризис ударил, тоже не поспособствовал. Ну, и, конечно, главный акционер не очень-то жаждет ее продавать, ему итак нормально, у него нет интереса к деньгам. Есть люди, у которых есть интерес к деньгам, вот как я, например

Олег Тиньков:

Или как я!

Наталья Касперская:

Да, как мы с вами. А у Касперского нет интереса к деньгам

Олег Тиньков:

Евгений здесь был, я его очень уважаю, и он даже к моей книге, которая только что вышла, писал рецензию, которую я вам подарю в конце, но я вообще был убежден, что вы генеральный директор в данный момент, когда он здесь был, и потом, когда пришел еще один человек, Игорь Ашманов, он был у нас только потом я эту всю сложную комбинацию понял. Потому что публичностей видите мало, поэтому чем больше вы расскажете, тем меньше будет домыслов. Вот я, например, не знал, я был уверен, что вы руководите в данный момент как генеральный директор «Лабораторией» сегодня, я был в этом убежден просто.

Наталья Касперская:

У нас вышло некое разногласие, в результате я ушла с поста генерального директора

Олег Тиньков:

Это когда было?

Наталья Касперская:

В 2007 году. Заняла пост председателя совета директоров, т.е. решила не участвовать в операционном управлении. Ну и вот компания InfoWatch тут подвернулась. Это вообще изначально была дочерняя компания «Лаборатории Касперского». Но мы как-то так реорганизовались, что мне был передан мажоритарный пакет InfoWatch, и я сейчас там по совместительству главный акционер.

Олег Тиньков:

Расскажите тогда уже про InfoWatch. Что это такое?

Наталья Касперская:

InfoWatch занимается системами защиты от утечек данных и вообще мы делаем категоризацию контента, «умные хранилища», так называемые. Т.е. в чем состоит продукт? Мы ставим мониторы на все системы в компании, такие программы и можем анализировать всю информацию, которая проходит через наши мониторы, как в почте, так и в компьютерах и по любой сети. И мы можем ее раскладывать по полочкам. То же самое мы можем делать изнутри компании. Например, у вас огромное количество сотрудников и вы хотели бы знать, что сотрудников волнует. Вы можете выяснить.

Олег Тиньков:

Друг другу пишут.

Наталья Касперская:

Друг другу или во вне, куда угодно.

Олег Тиньков:

Ух ты! Но это такая скользкая зона.

Наталья Касперская:

Вы выясните, что у вас 30% сотрудников обсуждают фильмы или ругают руководителей или еще что-нибудь. Например, вы хотите знать, что пишут о вас, вы пишите там свою фамилию, но в вашем случае это не очень хорошо, потому что у вас бренд совпадает с фамилией, т.е. может здесь быть двоякое толкование.

Олег Анисимов:

Бренд чуть-чуть отличается.

Наталья Касперская:

Допустим, «Олег Тиньков» и тот спектр информации, который совпадает с вашим именем.

Олег Тиньков:

Но это где-то на грани.

Олег Анисимов:

Олег Тиньков:

Да, шпионаж, немножко попахивает. Как вы к этому относитесь?

Наталья Касперская:

Есть такое «на грани». Но, смотрите, мы же предоставляем эту информацию в агрегированном виде. Т.е. в принципе можно сделать так, что посмотреть вглубь будет нельзя. Вообще изначально эта система создавалась как система защиты от утечек.

Олег Тиньков:

У вас наверное главный разработчик какой-нибудь бывший ФСБ-шник или еще что-нибудь в таком духе, да?

Наталья Касперская:

У нас разные есть.

Олег Анисимов:

Сколько человек работает в компании?

Наталья Касперская:

Сейчас порядка ста.

Олег Анисимов:

И какой оборот был в 2009 году?

Наталья Касперская:

Порядка 3х миллионов долларов.

Олег Анисимов:

Но это очень мало по сравнению с «Лабораторией», да?

Наталья Касперская:

Да, это маленькая компания. Но вот мы упали чуть ли не на 40%. В этом году, я думаю, миллионов 6-7 уже.

Олег Тиньков:

Я думаю, у вас необъятный заказ, все госкомпании у вас с удовольствием будут покупать

Наталья Касперская:

И госкомпании, и банки.

Олег Анисимов:

А вы считаете, что тот, кто захочет сделать утечку, он ее не сделает, какие бы системы не стояли?

Наталья Касперская:

Вы знаете, мы начинали как системы защиты от утечек. Но, во-первых, гарантии конечно нет. Это как гарантия от воров: вам продадут дверь, но гарантии от воров вам не дадут. То же самое и гарантия защиты от утечек. Это лучше, чем если у вас нет никакой «двери», а просто дырка и там кто угодно может лазить. Вот мы «дверь» ставим, да, но гарантии не даем. В общем, клиент это понимает и когда продаешь только защиту от утечек это автоматически сильно суживает целевую аудиторию, поэтому мы решили больше, потому что мы реально можем делать много чего. Мы вообще можем смотреть информацию, следить в любом направлении.

Олег Тиньков:

Можно еще один вопрос про InfoWatch и на этом можно заканчивать, для понимания меня и зрителей. Вот если на своем рабочем месте человек входит в свой аккаунт, например, mail.ru, но на внешний, yandex или еще что-то и там пишет что-то, это вы тоже можете мониторить?

Наталья Касперская:

Все перехватим, в том числе печать на принтер

Олег Тиньков:

Вот это интересно уже. Все, покупаем для «Тиньков Кредитные Системы»!

Олег Анисимов:

Получается, что человек не должен что-то личное писать в рабочее время

Олег Тиньков:

Олег, а ты любишь у нас по mail.ru свои e-mail шустрить! Попался, голубчик!

Олег Анисимов:

Нет, я считаю, что пару e-mail можно написать в день

Олег Тиньков:

Смотря что ты напишешь.

Наталья Касперская:

Да сколько угодно много. Но если вы говорите про системы наблюдения, системы мониторинга, что было бы интересно руководителю посмотреть, вообще, какой процент сотрудников бездельничает.

Олег Тиньков:

А вы нам на тест сможете поставить в банк?

Наталья Касперская:

Олег Тиньков:

О! Хорошо! Посмотрим.

Олег Тиньков:

Расскажите, как вы стали бизнес woman. Это замужество? Или вы изначально…я ничего не знаю, может для вас этот вопрос покажется с тайным смыслом, но я действительно ничего не знаю. Т.е. либо вы стали, потому что вы с Евгением жили рядом, либо вы изначально, либо вы его научили бизнесу, вот как вы пришли? Потому что у нас бизнесменов мало в стране, а уж бизнес woman вообще раз, два и обчелся.

Олег Анисимов:

По поводу вас у всех одинаковое мнение: что Наталья Касперская – гениальная бизнес-леди.

Олег Тиньков:

Расскажите, как вы пришли в бизнес?

Наталья Касперская:

Пришла наверное случайно. Яч пришла к Касперскому, у меня была простая мысль «заработать денег немножко в семью»

Олег Тиньков:

Вы пришли на работу устроились

Олег Анисимов:

Т.е. Евгений, в основном, тащил из семьи!

Наталья Касперская:

Нет, почему, он зарабатывал как разработчик.

Олег Анисимов:

Наталья Касперская:

Он работал в большой компании, эта компания «КАМИ» называлась и она занималась всем, начиная от продажи компьютеров и заканчивая системной интеграцией, дистрибуцией, всем, чем угодно и еще антивирусы они до кучи взяли. Но его как-то не продвигали, потому что руки не доходили, слишком много всего было. И я, собственно, сначала устроилась в магазин, там продавать, потому что мне надо было куда-то устроиться на работу, дети были маленькие, не хотелось выходить в ящик почтовый, я пришла туда к ним. И потом уже президент компании обратил внимание, что я активно продвигаю антивирусы и говорит: «Давай ты будешь заниматься антивирусом, а то у нас некому». Вот как я стала заниматься антивирусом. Мне было интересно попытаться как-то продать и я за собой не знала никаких коммерческих свойств, тем более, что это был 1994 год, т.е. начало 1990-х. Вообще коммерция за 1- лет до этого была запрещена, т.е. я была активистка, комсомолка, с коммерцией было в этом смысле некое противоречие, но как-то научилась и как-то там пошло. Видимо заложено что-то, я думаю, что это какое-то внутреннее свойство. Между моментом, когда я пришла заниматься антивирусом и моментом создания «Лаборатории Касперского» я успела создать две компании.

Олег Тиньков:

Сама по себе?

Наталья Касперская:

Да, сама. Потому что я начала уговаривать Касперского, чтобы мы создали отдельную компанию, но ему казалось, что большая компания – это надежно, а собственный бизнес – это тревожно.

Олег Тиньков:

Т.е. женщина рисковала больше мужчины?

Наталья Касперская:

Да, я вообще такая. Поэтому я сначала создала компанию, которая занималась спасением данных, мы пытались восстанавливать данные с дисков. Но это было слишком рано - мы вышли на рынок, еще когда у людей просто этих дисков было мало, и мы не смогли пробиться. А вторая компания была чисто дистрибьюторская, т.е. занималась дистрибуцией софта и антивирусов в том числе. Потом я ее закрыла, как только мы организовали «Лабораторию Касперского», я оттуда вышла из акционеров.

Олег Тиньков:

А образование у вас какое тогда?

Наталья Касперская:

Образование у меня - инженер-математик.

Олег Тиньков:

Все-таки профильное.

Наталья Касперская:

Олег Тиньков:

Московское?

Наталья Касперская:

Да, я закончила Институт электронного машиностроения.

Олег Тиньков:

Вы говорите, что вы построили основной рост – это sales так называемый «Лаборатории Касперского» с одной стороны. С другой стороны я тут вижу некое противоречие: вы ушли в 2007, а основные объемы роста «Лаборатории Касперского» как раз случились в 2008 и в 2009 годах. Я понимаю, что за последние 2 года она из просто компании превратилась в мега-компанию. Как раз, это почему-то совпадает с вашим уходом. Как вы это прокомментируете?

Наталья Касперская:

Дело в том, что софт пишется минимум 2 года, а то и 3.

Олег Тиньков:

Т.е. я правильно вопрос задал статистически?

Наталья Касперская:

Что вы понимаете под мега-ростом?

Олег Тиньков:

Мега – это уже объемы продаж полмиллиарда долларов, а в вашу бытность там было 100 миллионов

Наталья Касперская:

130, в 2008 год.

Олег Тиньков:

Т.е. вот как бы вы ушли и она стала огромная. А вы вроде как говорите, что вы все построили.

Наталья Касперская:

Нет, я не говорю никогда, что я все построила. Я говорю, что изначально я занималась организацией бизнеса, организация продаж тоже была моя ответственность. Я вот об этом говорю. А если мы говорим о том, каким образом компания развивалась, то у компании произошел экспоненциальный рост. У вас математическое образование?

Олег Тиньков:

Да у меня вообще нет образования.

Наталья Касперская:

Вы потом посмотрите, как устроена экспонента. Помните историю про рисовые зернышки?

Олег Тиньков:

Нет, но экспоненту помню. Это oy=х2?

Наталья Касперская:

Допустим, давайте возьмем квадратичную функцию. Т.е. если мы будем удваивать каждый раз, то у нас получится, что через какое-то время, довольно быстро, мы получим очень большие цифры. Так вот как раз удвоение, экспонента работает так, что если ты обеспечиваешь рост, допустим, сегодня у нас есть 10 миллионов долларов, в следующем году мы удвоили, у нас получается 20 миллионов долларов, потом у нас получается 40, потом уже 80. Через два года это уже 160. И вот три года прошло, а мы уже получили 500. Вот здесь вы считаете маленькая компания, а вот здесь она мега-компания.

Олег Тиньков:

Т.е. вы заложили экспоненту

Наталья Касперская:

А тренд роста вот он пошел. Т.е. вопрос состоит не в том, чтобы соответствовать тренду, а в том, чтобы этот тренд удержать. Вот если компании удастся удержаться в течение многих лет на этом тренде роста, это будет замечательно. Рост, к сожалению, снижается сейчас. Снижается он по объективным причинам и по субъективным причинам. Но я все-таки такой оптимист и я считаю, что много чего можно сделать и что тренд роста удастся удержать.

Олег Тиньков:

Хорошее слово подсказали. Оливер! «Экспоненту» мне давай! Даешь «экспоненту» в ТКС банке! Теперь буду президента нашего банка каждое утро вызывать и требовать от него «экспоненту».

Наталья Касперская:

Но экспонента, кстати, работает в обе стороны, вот вы правильно сказали 1/х, если у вас пошел вниз, то его точно также трудно преломить, как и тренд наверх

Олег Тиньков:

Наталья, скажите, почему женщине трудно быть предпринимателем?

Наталья Касперская:

Потому что другие заботы женщину волнуют: дети, семья и надо этим заниматься.

Олег Тиньков:

Т.е. все-таки приоритеты другие, дети, семья, все равно будут главнее денег.

Наталья Касперская:

Для женщины, я думаю, да.

Олег Тиньков:

Для любой?

Наталья Касперская:

Я не знаю, я со всеми женщинами Земли не разговаривала, вот вы больше меня с людьми разговариваете, поспрашивайте.

Олег Тиньков:

Нет, у нас проблема сюда пригласить, мы ищем сюда женщин, я даже в Интернете периодически бросаю клич: «Подскажите, кто». Не могу, у нас их пять-шесть, мы их все видим, мы их все знаем. Половина не приходит, потому что они понимают, что они такие предприниматели и даже на первых ролях, но вроде как ясно, что там без мужа и бизнеса бы не было. А вторая половина тоже не особо приходит.

Наталья Касперская:

Нет, вы знаете, это нормально, когда жена с мужем вместе делает бизнес или что-то ему помогает

Олег Тиньков:

Но без мужа может все-таки сама?

Наталья Касперская:

Я вообще не люблю вот эту гендерную тему и уж если бороться за что-то

Олег Тиньков:

Вы у нас третья женщина, все вы не любите это

Наталья Касперская:

Потому что это ерунда какая-то. Потому что бороться надо не за увеличение количества женщин-предпринимателей, а за увеличение рождаемости в нашей стране. У нас проблема с чем, с рождаемостью? Ну вот и надо за нее бороться!

Олег Тиньков:

Я эту задачу выполнил, у меня трое детей и над четвертым активно работаю сейчас, могу честно сказать

Наталья Касперская:

Хорошо. Я вас обошла в этом смысле

Олег Тиньков:

У вас сколько?

Наталья Касперская:

У меня четверо

Олег Тиньков:

Но я вас догоню, я вам обещаю

Наталья Касперская:

Хорошо, давайте!

Олег Тиньков:

Меня противоречие гложет, может ли женщина быть предпринимателем?

Наталья Касперская:

Предприниматель – это человек с высоким аппетитом к риску. А у женщин аппетит к риску понижен просто в силу ее природы: она должна детей защищать, она хранительница очага. Есть какие-то индивидуумы как я, но это не очень хорошо, у меня значит другие свойства не очень хорошие. Поэтому я бы здесь не стала призывать женщин становиться предпринимателями. Зачем? Я тут была в американском посольстве, ко мне подошел один американец и говорит: «А вы вот женщина, работающая в IT, что нужно сделать, чтобы женщин в IT было больше?» Я говорю: «Да вообще не надо, это же снизит качество женщин в IT» Этот американец выпучил глаза и минуту стоял с открытым ртом не знал что сказать. Потом он сказал: «Какая глубокая мысль про женщин». Отвернулся и ушел. Но потом он вернулся и начал меня знакомить с какими-то людьми. Потому что его совершенно поразило, что оказывается можно не бороться за равенство.

Олег Тиньков:

У них это табу

Наталья Касперская:

Потому что они боролись за равенство полов и доборолись до того, что

Олег Тиньков:

У них непонятно где уже гендерные различия, они и физически выглядят и носят униформу одинаковую. Когда идешь по Сан-Франциско, например, то сзади вообще не понятно, кто идет, мужчина это или женщина, они все в шортах и в XXL, они странные там.

Олег Тиньков:

Я, кстати, пользуясь случаем, хочу подарить вам свою книгу, только что вышедшую и которая называется «Я такой как все». Кстати, помимо Ричарда Бренсона еще Евгений Касперский порекомендовал эту книгу к прочтению, он ее прочел, надеюсь, я ему посылал ее в электронном виде. Пока я ее буду подписывать, Олег вам подскажет что нужно делать.

Олег Анисимов:

У нас есть заключительная рубрика. Нужно посмотреть в эту камеру и представить там девушку молодую 18-30 лет и сказать какие-то слова напутствия ей в ее жизни, как менеджера или возможно предпринимателя.

Наталья Касперская:

Я бы девушке 18-ти лет сказала, что нужно сначала завести семью, обзавестись детьми, а потом заниматься предпринимательством, и все будет, если хорошая семья, если есть дети, если есть надежный тыл. Предпринимательство – это всегда вторично, на мой взгляд.

Олег Анисимов:

А есть случаи, когда, понятно, что лучше вообще не заниматься предпринимательством или это каждый может?

Наталья Касперская:

Если бы все были предпринимателями, представляете, какой ужас был бы? Это же кошмар, невозможно представить такое общество, где бы все предпринимали, должны же быть люди, которые реально работают, помимо предпринимателей, которые что-то предпринимают. Нет, думаю, что количество предпринимателей у нас в стране в общем нормальное.

Олег Тиньков:

Тем не менее я написал: «Женщина-предприниматель – это сексуально!». Спасибо вам большое за участие в нашей передаче!